Жизнь читать Л. Безуглая. СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА (Любовь Кулакова) 131

В дверь квартиры Пенязевой настойчиво и нетерпели­во звонили. На пороге в овчинном белом полушубке стоя­ла Люба, неудержимо и победно улыбаясь.

• Ухожу, Антонина Григорьевна! Пришла проститься.

Сели. Антонина Григорьевна почему-то вспомнила

первое появление Любы в тренерской на стадионе. Вот так же неожиданно, как ветер, ворвалась она в ее жизнь. «Прошло всего пять лет с тех пор, а как Люба выросла. Уже чемпионкой СССР уходит на фронт».

• Ну, прощай, Любаша! Будь умницей. А меня, ви­дишь, не взяли. Наверное, возраст не тот. Пусть тебе сопутствует удача. Возвращайся домой целой и невре­димой.

Обнялись, расцеловались.

• Спасибо вам за все, Антонина Григорьевна!

• Ну что ты, Любаша.

• Ждите с победой.

Воскресенье. 8 февраля 1942 года. Последнее увольне­ние. В распоряжении Любы только час.

Дома мама. Вся в слезах. «Родная моя, куда же ты в самое пекло! Мужиков, что ли, там не хватает?»

• Мамуля, не плачь! Такое время. Или грудь в кре­стах, или голова в кустах. Не бойся за меня. Я же сильная.

Сели. Помолчали. Люба крепко-крепко обняла маму.

• Прогоним гадину. Все будет хорошо.

Хлопнула дверь. Люба услышала, как в голос заплака­ла мама. Жалость и незнакомая прежде тоска охватили Любу. Она прощалась со своей юностью, Гольяновкой. На улице караулит Вовка Щукарь.

• Люб, я провожу? — полувопросительно уставился на нее.

• Только до остановки. Дальше нельзя.

• А почему меня не берут?

• Мал еще, Вовка-морковка. Учись получше, лады? Ну прощай! Не поминай лихом!

Любка была одна среди мужчин. Да ей это не в но­винку. Детство ее прошло в окружении мальчишек, юность — сребятами-спортсменами, и вот сейчас на вой­не — двадцать шесть мужчин и она одна.

Отряд формируется, он еще в Москве. Люба получает первое задание: вместе с Ипполитом Рогачевым, заслу­женным мастером спорта по гребле (ныне он также и за­служенный тренер Советского Союза по гребле), ей по­ручено тщательно подготовить к долгому и сложному пе­реходу тридцать пар лыж. Надо подогнать крепления под валенки разных размеров. Энтузиазма эта кропотливая, сложная, довольно-таки однообразная и нудная работа не вызывала, тем более что всех, кроме Любы и Рогачева, отпустили 8 февраля на двое суток домой.

Работы на несколько дней.

«Только успеть бы, не ударить лицом в грязь».

А руки делали привычное дело споро и хорошо. Позднее в долгом и тяжелом пути крепления вы­держали испытание. Кулакова и Рогачев поработали на совесть, и через сутки все было готово. «Какая трудя­га, — удивлялся он в душе. — И ведь не пожалуется, молодчина!»

В отряде, кроме спортсменов-добровольцев, есть опыт­ные чекисты, уже побывавшие в тылу врага, партизаны из отряда Медведева, радист, врач. Любу сразу же за­числили в разведку. Анисим Ильич Воропаев удовлетво­рил ее просьбу, учитывая то, что блестящие способности выдающейся лыжницы-гонщицы пригодятся в предстоя­щих вылазках в тыл врага.

Любка торжествовала в душе: «Я разведчица!» Внеш­не ничего не было заметно. Она стала строже, сдержан­нее, но по-прежнему очень была похожа на парнишку — коротко стриженная, в ватных брюках, валенках, белом овчинном полушубке, перепоясанная ремнем. Пистолет, гранаты и карабин за плечами довершали это сходство.