Жизнь читать Л. Безуглая. СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА (Любовь Кулакова) 119

Смельчаков не нашлось. Просто глядеть вниз—голо­ва кружится, на санках и то дух захватывает. А Любка закрепила ремнями свои «скороходы»-самоделки. И-и- их—понеслась! Да не просто, а с фокусами. Зрителей собралось много. Жуть первой секунды сменилась ра­достью и легкостью. Все могу. Захочу, остановлюсь на всей скорости посреди горы. Резкий поворот. Ребята на горе не сразу поняли, в чем дело. Шлейф из снега. И Любка как вкопанная стоит посредине отвесной горы лицом к ним. И хохочет во весь свой зубастый рот. Ре­бята смотрели на нее с восхищением. Это было не просто поклонение, а удивление перед чудом. Ребята забыли и проЛялю—тайную любовь почти всех мальчишек их улицы. Сейчас торжествовала Любка Кулакова.

Любка не была красивой, но красавицы завидовали ей. Любка колотила мальчишек, а они ходили за ней кося­ком, безмолвно признаваяее превосходство над собой и всеми девчонкамисвоей улицы. Бремя власти не тяготилоЛюбку. Она несла его легко и весело. Любка непреклон­но, но справедливо следила за тем, чтобы ребята держали свое слово. Если заваривалась драка, то один на один, обидчик на обидчика, а не все на одного.

Зимой ей не было равных.

—Любка, выходи с лыжами! Давай наперегонки!

—Давай, только иди вперед, все равно обгоню.

—Слабо.

—На что спорим? Мороженое, кино или щелбанчики?

Все плохо! На мороженое и кино—денег нет, а щел­банчики у Любки не сладкие. Ну да ладно, своя голова, не покупать.

Погнали, что ли? Только к дому! Идите вперед, а я за вами!

Энергия, рассчитанная по меньшей мере на пятерых, отпущена ей одной. Снег за Любкой так и вихрится, и вся она, гибкая, ладная и быстрая, в снежной пыли, слов­но Снежная королева под вуалью. Любка, озорная, одер­жимая Любка, легко и свободно обгоняет одного, друго­го, третьего... И вот уже мчится одна, все дальше, дальше и дальше... Показались дома. Деревянные домики Голья- новки. Любка ждет должников. Ей стало уже и холодно­вато. А вот и они.

Надо расплачиваться. Неохота щелбанчики получать.

—Айда завтра в кино!

—Денег нет? А вон лавка утильсырья. Одна смехота. Разберем в минуту. Тряпье в другую сдадим. А потом в кино «Пятый рабочий».

За такие дела родители не разрешали своим детям дружить с Любкой. Доходили до взрослых слухи, что ре­бята в Измайлове таскали щенят и отвозили на конный рынок, трясли сады. Огороды и садыУхтомки помнят оголтелую компанию под предводительством светловоло­сой и отчаянной девчонки.

На 1-й Гольяновской улице в двух маленьких комнат­ках одноэтажного деревянного дома бедно, но в ладу жи­ла семья рабочего-маляра вагоноремонтного завода ком­муниста Алексея Никитича Кулакова. Жену его, Евдо­кию Трифоновну, наградили медалью материнской славы. Она родила и растила пять дочерей (Антонину, Веру, Ва­лентину, Любовь, Лидию) и двоих сыновей (Александра и Владимира). Жили все вместе—в тесноте, да не в оби­де. Дети вырастали, женились и выходили замуж, но из родительского дома уходить не спешили. В тесных сыро­ватых комнатках всем хватало и места, и тепла, и ласки.