Жизнь читать Л. Атрашенко. ОСОБОЕ ИЗМЕРЕНИЕ (Владимир Мягков) 70

Зима1939года выдалась на редкость бесснежная. И открытие XVI первенства страны по лыжам, заплани­рованное на январь в Свердловске, из-за бесконечных от­тепелей пришлось отложить... Считали, что хоть к концу зимы природа возьмет свое—выпадет долгожданный и столь необходимый для лыжных соревнований снег. Да все напрасно. Захороводит вроде ночью метель, прикроет к утру голую землю пушистым белым ковром, а днем от­тепель сожрет все до снежинки. Вконец устали от соб­ственного бессилия организаторы соревнований, и с каж­дым днем, как и этот ночной непрочный снег, таяли их надежды. Со страхом думалось о возможном приходе ран­ней весны...

Но вот во второй половине февраля погода как будто установилась: начались морозы, временами доходившие до двадцати градусов. Но снег выпадал скупо. Можно бы­ло и подождать еще, но не знаешь, чего дождешься…Решено было к началу соревнований подвезти к трампли­ну и на лыжню снег на санях. Правда, эффект от этого получился незначительный, потому что по необъяснимому закону подлости на смену оттепелям пришла затяжная февральская поземка, она подчистую слизывала, словно отторгала нечто инородное, привезенный с Уктусских гор снег. Люди доставляли его снова, старательно утрамбо­вывали на лыжне, а поземка с еще большим остервене­нием принималась за свое дело. Так и остались на земле незалатанные места—мерзлая шероховатая земля. Она, как наждак, впивалась в лыжи, не только стесывая мазь, но и оставляя глубокие рваные царапины на их гладкой поверхности.

Да, условия для соревнований оказались прямо-таки неожиданными, и, безусловно, многие из участников, встре­тившись с дополнительными трудностями, так и не сумели их преодолеть или преодолели с уроном для собственного спортивного престижа. Не случайно уже с первых дней борьбы начались сюрпризы.

На финише стало оживленней: к толпе судей, тренеров, в общем ко всем тем, кто сегодня обслуживает гонку на двадцать тысяч метров, теперь присоединилась большаягруппа болельщиков, громогласных в силу своей возбуж­денности и все более возбуждаемых собственной громогласностью. А километрах в двух от финиша маячили си­луэты нескольких человек, и это были, видимо, не просто болельщики, а друзья и близкие соревнующихся, от не­терпения двинувшиеся им навстречу.

Люди стояли на твердом насте, зябко притопывали но­гами и выжидательно поглядывали на лыжню, убегающую по ровному полю к лесу. Чувствовалось, что стоят они здесь уже давно, успели порядочно замерзнуть, а неко­торые заодно—познакомиться в споре.

—Вот, ей-ей же, Орлов первым придет,—бубнил, будто ни к кому не обращаясь, парнишка лет пятнадцати с явным намерением завести выигрышный для него спор. Орлов был победителем труднейшего четырехдневного пробега Москва—Ярославль, и ему абсолютно всеми про­рочилась победа в двадцатикилометровой гонке. Об этом из присутствующих здесь знал не только говорливый парнишка.

—Да замолчи ты!—осадил его наконец пожилой мужчина в рыжей лисьей шапке.—Зачем коллегам нер­вы взбивать?!