Жизнь читать А. Котов. ДО ПОСЛЕДНЕГО ДЫХАНИЯ (Александр Алехин) 54

Одинокий, забытый всеми в этой стране, в зале, где не было ни одного его сторонника, ни одного человека, пожелавшего ему успеха, Алехин долго сидел за шахматнымстоликом, потом медленно побрел в отель, разрезая лакированными ботинками гладь дождевых луж. Достал из шкафа бутылку, но пить не хотелось. Долгой бессон­ной ночью обдумывал свое печальное будущее.

Утром ему позвонил Флор.

—Алло, доктор,—весело сказал Флор.—Едем в Москву. Я получил письмо, приглашают на турнир...

—Когда?—механически спросил Алехин.

—Вмае. Будут играть Ласкер, Капабланка. Высла­ли приглашение тебе. Готовься.

Флор говорил так, будто не было ни матча с Эйве, ни этого позорного поражения.

—Спасибо,—произнес Алехин в трубку и надолго задумался.—Нет,—прошептал он наконец.—В Мо­скву только чемпионом... Только чемпионом...

Следующие два года явились для Алехина периодом тяжелого испытания. Те, кто совсем недавно кричал о не­повторимом шахматном мастерстве Алехина, теперь го­ворили прямо противоположное;только что называв­шие гением, склонны были вовсе похоронить его как шахматного бойца. Статьи стали воспевать педантич­ность математика Эйве, провозглашать новую эру науч­ных шахмат.

К тому же результаты теперь уже экс-чемпиона мира Алехина в турнирах резко снизились. Вместо первых призов—вторые, третьи, а в некоторых турнирах он за­нимал и шестое место. В сыгранных партиях не было прежнего блеска, но, главное—Алехин лишился прису­щей ему выдержки, пропала стабильность спортивных результатов. Не мудрено, что шахматный мир стал ве­рить тем, кто считал шахматную звезду Алехина зака­тившейся.

Через два года после поражения Алехина состоялся матч-реванш Эйве — Алехин. Многих удивляло, почему так охотно согласился на это повторное единоборство гол­ландец; разве не было у него примеров предшественни­ков, много раз уклонявшихся от нежелательных встреч. Эйве хвалили за его спортивный характер: обещал играть матч-реванш через два года—играет его точно в срок.

На самом деле все объяснялось гораздо проще. Когданесколько лет спустя спросили Макса Эйве, почему он так охотно согласился на матч-реванш, тот ответил:

—Я просто считал, что легко выиграю во второй раз...

Затрудняло жизнь Алехину еще одно обстоятельство. Поздравление с годовщиной Октября, посланное в газету «Известия» и повторенное еще раз на следующий год, вызвало резкие нападки русских эмигрантов. На Алехина была написана басня, его имя склонялось в язвительных статьях. Теперь он был уже не шахматный король, а кто упустит случай бросить камень в свергнутого с трона, пусть даже шахматного.

Перед началом матч-реванша большинство шахмат­ных знатоков заранее хоронило Алехина. Корону не вер­нет—таков был всеобщий приговор. Лишь один Ласкер продолжал его поддерживать. «После необходимого отдыха он даст миру много чудесных партий»,—писал шахматный мудрец.

Игра Алехина в матч-реванше вновь вызвала удив­ление: Эйве был буквально сломлен, разгромлен уже на старте поединка. Причем Алехин превосходил его во всем: в дебюте, хотя для подготовки Эйве голландцы опять наняли много гроссмейстеров; в стратегическойпо­зиционной игре, но особенно в комбинационных, такти­ческих осложнениях. Каждая партия матч-реванша—этопоистине художественное произведение. Но особенно поражал аскетизм Алехина: не было не только ни рюмки водки или коньяка, выброшены были и сигареты.