Жизнь читать Е. Симонов.ВДОХНИ ВЕРШИН СИЯНИЕ(Михаил Хергиани) 190

Миша поглядел на ноги. На отца.

• А ты сделай мне экзамен, как в школе.

• Думать буду.

Утром, когда отец ладил кеври, этакую сванетскую борону, в раме которой вместо железных зубцов острые валуны, Михаил потихоньку забрался на чердак зимнего жилья — мачуба. Легко балансируя руками, перебежал по деревянной стремянке в боевую башню.

^{______________________________}

¹Вместе с Годжи Зуребиани, Максимом Гварлиани, Чичиком Чартолани.

Через бойницу Михаил вылез на верх башни. Потро­гал руками кладку. Выбрался на плоскую кровлю, встал на балюстраду и замер зажмурившись. Все, что внизу, сталомахоньким. Все, что вверху, ужасающе громадным. Стоял и не мог заставить себя сдвинуться. Такое бывает. У многих и не проходит.

• Уж не подняться ли за тобой, дорогой мой орел вершин? — с ехидством осведомился отец. — Лучше со­вершай восхождения на стога сена. А мы тебе теплого да мягкого навозца от коровушек подстелем. Ну как, сынок мой любимый?

Ответа не последовало. Хергиани-младший только зыркнул потемневшими, округлившимися, как у хищной птицы, глазами. Выпрямился в рост. Осторожно, но не останавливаясь, обошел башню по узкой балюстраде. «Нате вам!» Засунул руки в карманы, напустил небреж­ности, повторил обход по всему кругу. «Кушайте на здо­ровье!» И по третьему заходу, привстав, на одних носоч­ках, танцующей походкой по ослизлым камням и, за­мкнув круг, деловито сплюнул с таким расчетом, чтобы все видели — ему лично на это наплевать. «Так кому навоз подкладывать?»

Утром, ухмыльнувшись в усы, отец заметил, что Минану, между прочим, полагалась бы порка: «Лезет не спросясь. Свистит на доме предков, плюется, как хулиган, но это всегда успеется. А пока давай сдавай экзамен, сам напросился».

• На какую вершину идти? Бангурьян или Лайлу? Может, сразу на Ушбу?

• Сани никогда вперед вола не ходят. Ячмень не убирают, между прочим, на пасху. Храбрость в доме и храбрость для вершин так же не похожи, как наш Ингури на Куру, пусть обе они реки. Клади ему, мать, в мешок лепешек, сулгуни, бери, Минан, ружье и затемно иди под Ушбу. Найдешь пещеру Антона. Переночуешь один. Знаешь, как найти? Помнишь деда Антона?

Еще бы! Любой охотник-сван, пусть гроза, ливень, метель, ни за что не станет искать укрытия в этой пе­щере. Последним, кто ночевал под ее сводами, равно и первым, был и остается Антон. Знаменитейший на всю Сванетию охотник.

Из его неторопливых рассказов вставала зимними ве­черами перед Мишей Сванетия... Потрескивают поленья в дымящемся очаге. Подрумяниваются хлебы на раска­лившейся плите шифера...

Помнил ли Минан про пещеру?.. Еще бы не помнить! Забрался в нее Антон, и только пропал последний луч заката за Лайлой, как услыхал дед голоса. Окликнул. Не отвечают. Выглянул. Только мрак ночи, да россыпь звезд, да потрескивает все сильнее в ночной тиши Туль­ский ледник, да умолкают один за другим замерзающие на ночь ручьи.

Лег. Укрылся волчьей шкурой. И все сначала: «Ан­тон, что же ты не спасаешь меня? Помоги мне! Ничего не пожалею, Антон! Где же ты? Погибаю!»