Жизнь читать Д. Урнов.ВСЕГДА В ПОСЫЛЕ(Борис Лилов) 171

О том, что представлял собой в те годы Борис Лилов, можно судить по результатам хотя бы одного, 1955 года: Лилов — чемпион СССР (в который раз!), но, кроме того, он выигрывает подряд четыре конкурса, в том числе «Охотничий» (55 всадников), Кубок СССР (40 всадни­ков) и «Высший класс» (25 всадников).

В чем же заключалась сила Лилова, его «секрет»?

• Кто? Лилов? Борька?

• Да, чем он брал?

• Руки, — вот все, что отвечает на это мастер-наезд­ник, победитель многих традиционных и именных призов, сын наездника, брат наездника, «живая история» призо­вого дела.

А Фаворский, напротив, рассказывает очень много. Вспоминает, как шумел вокруг них Париж, как в Лон­доне подошел к ним сухонький старичок полковник Па­вел Родзянко, один из участников команды, взявшей Золотой кубок. Но доходит очередь до Лилова, и Фавор­ский произносит тоже лишь:

• Руки.

Еще есть один спортсмен, который прекрасно знал Лилова. Он начинал вместе с ним. Подобно тому как на манеже ЦСКА сложилась замечательная четверка, у них была хотя и совсем юная, но победоносная тройка — Борис Лилов, Владимир Микоян и Константин Гриднев. Владимир Микоян был постарше, он пошел воевать летчиком и погиб, а Лилов с Гридневым, оставаясь дру­зьями, разошлись по разным командам. Гриднев тоже незаурядный конкурист, чемпион Москвы. Теперь же он ведет спортивную секцию на конном заводе...

• Борис? — произнес Гриднев, и тень пробежала у него по лицу.

Но потом он улыбнулся и сказал:

---Руки.

Последняя инстанция — чемпионская чета Левиных, с которыми Лилов вместе выступал за «Пищевик».

• Видите ли, — отвечала Александра Михайловна Левина, — это была великолепная четверка. И другой та­кой у нас пока пет. Каждый из них был по-своему кон­ником высшего класса. У Фаворского идеальная посадка, образцовое управление. Я всегда любовалась им, когда он прыгал. Распопова я знаю меньше, но сомнения пег, что он одаренный всадник. А Шабайло, единственный из них, до сих пор еще остается действующим спортсме­ном. Он за прыжки занесен в «Золотую книгу» города Гамбурга. Что же касается Лилова, то у него в езде было много и неправильного. Он действительно сидел порочно. Не всегда нога у него оставалась в точности там. где должна быть при прыжке нога всадника: каблук ухо­дил слишком назад. Но было у него и одно преимуще­ственное качество... Реакция.

Итак, «руки» и «реакция». Попробуем расшифро­вать, что же обыкновенно вкладывается у конников в эти магические понятия. А тут поистине некая мистика, и мы подходим к тем «пределам поэзии, — как это говорил Толстой, — которые обсуждать отвлеченно нельзя». «Ана­лизировать этого, по-моему, нельзя, — говорил Тол­стой, — но это всегда чувствуется». Он имел в виду ли­тературное творчество, но что за письменным столом, что в седле, творчество есть творчество. И все эти «руки» и «реакция» называются еще у конников «чувством ло­шади». Есть это чувство — есть и настоящий конник, нет «чувства лошади» — ничего нет!

Показателем тут служит прежде всего сама лошадь. Она на это чувство отзывается очень чутко. Если лошадь доверяется всаднику полностью, если она не только по­слушна ему, не только выполняет указания повода и шпор, но составляет со всадником как бы одно целое, то, стало быть, всадник этот одарен «чувством лошади».