НОРДИЧЕСКИЕ ОЛИМПИЙЦЫ читать Глава 4ПРЕДЫСТОРИЯ БЕРЛИНСКОЙ ОЛИМПИАДЫ 37

О дальнейшем развитии событий лучше всего было рас­сказано в воспоминаниях Карла Дима. Впервые об аудиен­ции у Гитлера он поведал на 75-летии Теодора Левальда (1935 год). Несмотря на то что сам Дим не присутствовал на встрече, в 1935 году он утверждал: «В своей яркой и захва­тывающей речи фюрер дал свое согласие». Однако уже в по­слевоенное время Карл Дим предпочитал давать более иро­ничное описание: «Он [Левальд] попросил о встрече. К на­шему великому удивлению, нам сразу ответили согласием. На самом деле он никогда не рассказывал, насколько был любезно принят Гитлером и насколько Гитлер понял суть доклада. В любом случае нам была обещана поддержка... Когда уважаемый мною президент комитета вернулся, то он был настолько переполнен чувствами, что сразу же стал диктовать своему секретарю что-то цветастое о силе, кото­рый производил взгляд Гитлера». Однако если посмотреть на реалии, то можно утверждать, что однозначное решение не было принято Гитлером вплоть до октября 1933 года. Но в любом случае после встречи Левальда с Гитлером шеф им­перской канцелярии стал делать заметки, которые должны были использоваться для подготовки сообщений в немец­кой печати. В них значилось: «Фюрер продемонстрировал живой интерес к Олимпийским играм и охарактеризовал спорт как необходимое средство закалки немецкой молоде­жи. Он обещал, что всеми средствами будет способствовать спортивным интересам Германии».

То, что Левальду были даны отнюдь не пустые обеща­ния, свидетельствует письмо, которое было направлено из Немецкого Олимпийского комитета в имперскую канцеля­рию Ламмерсу на следующий день после встречи. Это было не просто очередное заверение в верности и преданности, а четко сформулированный перечень вопросов и требований. По большому счету все они укладывались в пять пунктов.

1. Мог ли Гитлер стать председателем почетного (попе­чительского) комитета?

2. Призыв к немецкой молодежи.

3. Пожелание, чтобы имперское правительство гаранти­ровало участие в строительстве олимпийских объектов сум­мой не менее 6 миллионов рейхсмарок.

4. Повсеместная поддержка со стороны Имперского ми­нистерства пропаганды.

5. Просьба создать при Фрике (министерство внутрен­них дел) специальную структуру, возглавляемую членом Немецкого Олимпийского комитета.

По первому и второму пунктам Ламмерс в характерной для него манере ответил весьма уклончиво. По всем осталь­ным пунктам он обещал передать поручения в соответству­ющие имперские министерства. Нельзя не заметить, что Те­одор Левальд так выстраивал тактикуобщения с национал-социалистами, чтобы новое имперское правительство могло рассматривать организацию Олимпиады 1936 года исклю­чительно как собственный проект. Когда Теодор Левальд составлял список своих предложений, то он сделал акцент на одном моменте, который по определению должен был за­интересовать национал-социалистов. Речь шла об исполь­зовании пропагандистского потенциала Олимпийских игр. Опять же нельзя не учитывать, что за три дня до этого было создано Имперское министерство пропаганды во главе с Йозефом Геббельсом. Как видим, Теодор Левальд словно нутром почувствовал склонность новых властей оценивать предстоящую Олимпиаду не только как политический акт, но и как пропагандистское действие. И Геббельс подхватил брошенную Левальдом реплику, но уже в собственном стиле и для собственных целей. Левальду удалось вполне успеш­но наладить взаимодействие с различными структурами и имперскими министерствами. По крайней мере поручения им были разосланы непосредственно из имперской канцеля­рии. В итоге Геббельс обещал, что пропаганда предстоящей Берлинской Олимпиады начнется уже с лета 1933 года. В то же самое время министр внутренних дел Вильгельм Фрик, который в 1933 году курировал вопросы спорта и физкуль­туры, дал гарантию, что обратится с просьбой в Имперское министерство финансов, дабы то выделило необходимые для строительства средства. Осталась нереализованной только одна-единственная просьба: по самым различным причинам Гитлер не захотел становиться председателем по­четного комитета, который фактически должен был выпол­нять функции попечительского совета.