НОРДИЧЕСКИЕ ОЛИМПИЙЦЫ читать Глава 11 «ОЛИМПИЯ» НАВСЕГДА 108

В это время в творчество Лени Рифеншталь вновь вме­шалась политика. В канун Рождества 1935 года Гитлер при­гласил режиссера на встречу в мюнхенской квартире. Как оказалось, Геббельс ничего не рассказал фюреру о планах Лени относительно создания фильма, посвященного Олим­пийским шрам 1936 года. Сама же Рифеншталь заявила, что это будет последний документальный фильм в ее творческой биографии. В ответ Гитлер пообещал, что министерство пропаганды не будет чинить никаких препятствий. Почти сразу же после этого Рифеншталь встречалась с Муссолини. Дуче хотел, чтобы она сняла фильм об осушении Понтинских болот, но та, сославшись на работу над олимпийской лентой, вежливо отказалась от подобного предложения.

В команде, которую собрала для съемок фильма Лени Рифеншталь, оказалось несколько высококлассных операто­ров. Однако даже им потребовалась тренировка. Уже в мае 1936 года они приступили к пробным съемкам различных спортивных соревнований, тем самым как бы оттачивая свое мастерство и «набивая руку». Иногда им приходилось работать даже без пленки в киноаппарате — они учились ловить быстрые движения спортсменов. Кроме этого прово­дились эксперименты с различными типами пленки — Рифеншталь хотела найти идеальный вариант, дававший наилучшее качество изображения. В итоге было решено: пор­третные съемки будут осуществляться при помощи пленки «Кодак». Архитектура более пластично ложилась на пленку типа «АГФА». А пейзажи с обилием зелени было решено снимать на пленку типа «Перуц».

Но, собственно, не это являлось главной проблемой. Тре­тий рейх, как и любое тоталитарное государство, отличался своим бюрократизмом. Рифеншталь была неприятно пора­жена тем, что она должна была согласовать размещение всех кинокамер на олимпийских объектах. И за каждую камеру и ее расположение приходилось вести форменные битвы. Кроме этого для того, чтобы добиться хороших кадров со спортсменами, их надо было снимать на фоне неба, но для этого надо было выкопать прямо на стадионе специальные канавы и ямы. Чтобы получить разрешение, пришлось под­ключать Карла Дима и Международный олимпийский ко­митет. В итоге было одобрено обустройство шести объектов подобного типа. Одна яма находилась у сектора прыжков в длину, еще одна — у сектора прыжков в высоту. Другие были у стартовой и финишной площадок стометровки. Кро­ме этого в некоторых местах Олимпийского стадиона на­ходились специальные башни и направляющие рельсы. При этом одновременно на стадионе должны были находиться не более шести операторов.

Собственно, начало съемок фильма стартовало с попыт­ки отобразить европейскую эстафету, которая должна была донести огонь от Олимпии до Берлина. К великому разо­чарованию Лени Рифеншталь, античные руины в Олимпии были ненастолько живописными, как она рассчитывала. Ал­тарь, на котором зажигался олимпийский огонь, был жутко примитивным. К тому же в кадр бесконечно попадали либо автомобили, либо мотоциклы. В итоге съемки начала эста­феты оказались форменным образом сорванными. Лишь на четвертом бегуне съемочной группе Лени Рифеншталь улыбнулась удача. Того, кого они приняли за классического грека, оказался русским. Его звали Анатолий — его родите­ли после революции эмигрировали в Грецию. Поначалу он отказывался сниматься в фильме, но потом проникся про­ектом, более того — ему понравилось изображать из себя киноактера.