Гитпер взял книгу и стал подписывать ее. В этот момент комнату осветила вспышка фотоаппарата. Гитлер буквально взбесился. «Немедленно уничтожьте пленку!» Он сильно толкнул фотографа, от чего тот уронил фотоаппарат. Гитлер, все еще пребывая в плохом расположении духа, сильно пнул технику ногой. Но вспышка ярости была очень недолгой. Фюрер взял себя в руки и начал общение с Элен. Переводчиком в данной ситуации выступал Рудольф Гесс. «Фройляйн очень похожа на немку. У вас синие гпаза и светлые волосы. Вы очень сильная женщина. Канцлер интересуется, являетесь ли вы чистой арийкой». «Нет», — ответила бегунья. «А что вам нравится больше, Фултон или Берлин?» «Господин Гитлер, Берлин прекрасен даже во время дождя». При этих словах Гитлер просто засиял, после этого он пригласил Элен в гости в Берхтесгаден. Американка была вынуждена ответить вежливым отказом. На следующий день Элен Стивенс обнаружила, что фотограф не уничтожил пленку, а фотокамера не пострадала от пинка фюрера, — окрестности стадиона были переполнены открытками, где она была запечатлена во время встречи с Гитлером.
Но Гитлер благоволил отнюдь не всем высоким белокурым спортсменкам, которых обожала публика. Его симпатии обошли стороной прославленную фехтовальщицу Хелену Майер. Она могла бы позировать для плакатов с изображениями идеальных «арийских» женщин, но являлась наполовину еврейкой. Еще в начале 30-х годов она покинула Германию. Когда Олимпиаду стали бойкотировать в США и Германии срочно потребовалось продемонстрировать миру «лояльное» отношение к евреям, то ее убедили вернуться, чтобы принять участие в Берлинских играх.
Хелена вышла в финал, по итогам которого сложилась редкая для Олимпиад ситуация. Распределение мест определялось по набранным очкам. При подсчете выяснилось, что золотую медаль получала Илона Элек-Шахерер, а «серебро» и «бронзу» должны были распределить между собой Хелена Майер и австрийка Эллен Прайз. На награждении публика подарила Майер столько цветов, что их не знали куда девать, — заполненными оказались все вазы и ведра. Находясь на пьедестале, Хелена Майер сделала то, о чем потом не раз сожалела. Когда зазвучал гимн Германии, она вскинула правую руку в «немецком приветствии». Позже еврейские организации не раз обвиняли ее в предательстве интересов еврейского народа. Проблема заключалась в том, что Хелена Майер никогда не считала себя еврейкой. Она полагала себя исключительно немецкой католичкой. Парадокс этих соревнований заключался в том, что аналогичным образом себя оценивали другие девушки, стоявшие на пьедестале, — во всех них была частичка еврейской крови, но все они предпочитали быть именно католичками.
Между тем на Олимпиаде продолжали происходить события, которые позже станут настоящими спортивными легендами. Часть из них касалась прыжков в длину. Современные мифы, к формированию которых приложил руку и сам Джесси Оуэнс, говорят о том, что тот смог завоевать свою очередную золотую медаль только благодаря исключительному благородству одного из германских спортсменов. Главным противником Оуэнса в прыжках в длину являлся Карл-Герман Луц Лонг. Это был по-своему выдающийся «арийский» тип — высокий, светловолосый, поджарый. Джесси Оуэнс вспоминал: «Он был выше меня на дюйм, а может, даже на два. Дог был тем редким случаем, когда вы обнаруживаете, что он почти идеален. За тысячи часов потогонных тренировок его тело стало совершенным, когда в действие приводится каждый упругий, как пружина, мускул, сжатый, но готовый взорваться неистовой силой. Он был моим главным противником. Когда я его увидел, то с удивлением смотрел на него несколько секунд подряд». Что касается «главного противника», то описанием истории с прыжками в длину нередко приукрашивали ситуацию, например, в части того, что якобы Гитлер специально призвал Лонга, дабы тот посрамил «негера». И вообще едва ли у Оуэнса было время, чтобы глазеть на «идеального арийца».