Жизнь читать Александр Высоцкий. ФЕНОМЕН ИЗ КЛИНА (Александр Долгушин) 105

Со старта начинают ровно по32удара. Из-под моста команда Москвы выходит немного вперед. Москвичи на­жимают и выигрывают пол-лодки на отметке1100метров, Ленинградцы увеличивают темп до34гребков, но москви­чи все еще впереди и упорно ведут гонку. Темп падает, соперники делают по32гребка. К повороту подходят рядом. На повороте рулевой Ленинграда, пользуясь луч­шим знанием трассы, резко бросает свою лодку влево, п она оказывается впереди. На последней прямой стре­мительный финиш: обе лодки идут вместе, их весла по­чти касаются друг друга. Напряженный спурт, и лишь на самом финише ленинградцы выигрывают гонку.

В отчете, посвященном закончившемуся чемпионату, корреспондент писал:«…из гребцов, заслуживающих быть отмеченными, следует выделить в первую очередь нового одиночника Долгушина, добившегося за короткий срок звания чемпиона и рекордсмена СССР и в настоя­щее время почти не имеющего конкурентов, несмотря на далеко еще не совершенный стиль».

В1934году Долгушин выступает за команду Пром­кооперации, представители которой не раз составляли серьезную конкуренцию спортсменам из обществ с ро­мантическими названиями «Спартак» и «Динамо». Од­нажды Лидия Даниловна Чупшева, которую, впрочем, за улыбчивость и молодость все называли просто Лида, хотя она и занимала пост председателя общества Пром­кооперации, собрала спортивный актив. Долгушин сму­щенно сидел в стороне, не зная, куда девать свои длин­ные руки: он увидел здесь сразу столько знаменитостей, что у него захватило дух. Лида Чупшева, окинув собрав­шихся веселым взглядом, спросила: «Кто из вас читал «Песню о Буревестнике»?»

Кто-то поднял руку. Еще один, два, три... Лида на­хмурилась. Она отошла к окну, поправила красную ко­сынку и, заложив руки за спину, продекламировала: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный».

Впервые в жизни Саша слышал такие слова и такое чтение. Он отчетливо, зримо представил себе седые греб­ни волн, и черные тучи, и эту смелую птицу…

«То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к ту­чам, он кричит, и—тучи слышат радость в смелом кри­кептицы».

Стихи произвели на Долгушина огромное впечатле­ние. Он сидит притихший и зачарованный.

—На днях я прочитала речь Максима Горького на съезде писателей,—говорит Чупшева,—и подумала, а что, если назвать наше общество «Буревестником»?

—Здорово!—поддержал кто-то.

Эта мысль всем понравилась. Молчал только Саша.

—А ты что же, Саша,—против?—спросила Лида.

—Очень даже за. Но разрешит ли нам Горький, может, он не согласится.

—Разрешит,—убежденно произнесла Лида.—Не может не согласиться. Я его видела. Глаза у него такие задумчивые и добрые. Очень добрые. Сами увидите.

Тут же решили, кто будет в составе делегации. Дол­гушина избрали единогласно. Саша вышел от Лиды Чупшевой с аккуратно сложенным листком, на котором ста­рательно записал книги Максима Горького.

Через несколько дней Саша с волнением всматривал­ся в усатое морщинистое лицо, которое напоминало лицо его отца. И усы Горький разглаживал так же старатель­но, как и Максим Долгушин. А глаза—Лида была пра­ва—были очень добрыми. Горький внимательно слу­шал, потом поинтересовался, много ли спортсменов в об­ществе, какие имеются спортивные достижения. Лида, волнуясь, рассказывала чуть сбивчиво, перечисляя ре­корды, загибая пальцы. Писатель улыбнулся в усы и, сильно окая, сказал: