НОРДИЧЕСКИЕ ОЛИМПИЙЦЫ читать Глава 9НОВОЕ В ЦЕРЕМОНИАЛЕ 87

Когда завершается сцена скорби, звучит заключительный гимн. Он представляет собой смесь из «модернизирован­ной» Девятой симфонии Бетховена и песни, положенной на стихи Шиллера. Все участники представления, открываю­щего Олимпийские игры 1936 года, выражают радость по этому поводу. Внезапно вспыхивают мощные прожектора, установленные по краям стадиона, лучи которыхустрем­ляются в небо. Лучи прожекторов постепенно сходятся над центром стадиона, образуя знаменитый «световой со­бор», — прием, который не раз применялся на партийных съездах в Нюрнберге. По краю поля зажигаются мелкие светильники, которые подкрашивают светом развевающие­ся знамена стран — участниц Олимпийских игр 1936 года. Хор торжественно исполняет кантату: «Это видят миллио­ны! Это поцелуй всего мира! Радость, дарованная прекрас­ными, божественными искрами!»

Сложно сказать, было ли случайным или ист, но церемо­ния открытия летних Олимпийских игр 1936 годазаканчи­валась той же самой песней, что и церемония 1-й рабочей Олимпиады 1925 года. Несмотря на то что рабочие Олим­пиады, которые курировались социал-демократической партией, и тинг-представления, участники которых даже до 1933 года не скрывали своих симпатий к национал- социалистам, были с политической точки зрения диаме­трально противоположными явлениями, в их эстетике было много общего. В первую очередь можно было отметить стремление к так называемому модерновому эллинизму. Позже эти общие черты можно заметить во всех церемони­ях открытия Олимпиад: общее культурное представление, новое пространство для игры, ритмика, массовость и т.д. Именно национал-социалисты в 1936 году создали тот во­ображаемый образ, который продолжает тиражироваться до сих пор: «Когда приближалось окончание церемонии от­крытия и лучи прожекторов, подобно гигантскому куполу, накрыли собой стадион, сотни тысяч людей почувствова­ли себя причастными к ритму мощнейшей идеи. Эта идея способна объединить все человечество настоящими това­рищескими узами. Медленно, почти осторожно массы на­правлялись к выходу стадиона, расходясь по домам. Как ни покажется странным, но даже городские улицы и движение по ним изменили свой облик. В них можно было заметить мерцание нереальности, которая тонким, золотистым бле­ском преображала будничную жизнь и ее события».

Церемония открытия Олимпийских игр 1936 года, ко­торая была неразрывно связана с постановкой спектакля «Олимпийская молодость», однозначно указывала на то, что олимпийские ритуалы не были мертвыми, они разви­вались, приобретая со временем все новые и новые черты. По большому счету развитие олимпийских ритуалов про­исходило с начала XX века до 1936 года, когда это разви­тие достигло своего апогея. Принято считать, что движу­щей силой в развитии олимпийских обрядов был сам барон Пьер де Кубертен, инициатор возрождения Олимпийских игр. Нельзя не отметить, что французский барон ориенти­ровался не столько па уже сложившиеся ритуалы, сколько на некие новообразования. Хотя бы по этой причине мож­но говорить о том, что он находил «понимание» у властей национал-социалистической Германии. Пьер де Кубертен исходил не из социальной значимости спорта, а из его са­крального подтекста. Когда он хотел восстановить антич­ные Олимпийские игры, то уделял большое внимание их прошлому религиозному и мистическому содержанию. Он открыто заявлял: «Для меня спорт является религией с при­сущей ей храмами, догмами, культами, но в первую очередь с религиозными чувствами». Однако физическое совершен­ство не являлось характерной для христианства «религи­озным чувством». По этой причине де Кубертен с самого начала оформлял «олимпийскую идею» некими местны­ми обрядами. Когда в 1908 году в Лондоне Олимпийские игры открылись англиканским богослужением, в 1912 году в Стокгольме — общей молитвой и чтением псалмов, де Кубертен не мог скрыть своего разочарования. Он даже не пытался утаить своих противоречивых чувств. По этой при­чине он решил полностью изъять из олимпийских ритуалов христианское богослужение. В 1920 году в Антверпене и в 1924 году в Париже церемония открытия была полностью «секуляризированной». Одновременно с этим спортивные ритуалы стали дополняться «свободными культовыми эле­ментами». Еще в 1894 году де Кубертен предложил в каче­стве девиза Олимпиад латинскую формулу «Быстрее, выше, сильнее». По большому счету этот девиз занял промежуточ­ное положение между лозунгами XIX века,прошедшего под знаком французской революции, хотя было бы правильнее говорить о французских революциях («Свобода, равенство, братство»), и лозунгами XX века, который был ознаменован появлением фашизма. В данном случае можно было бы об­ратить внимание на трехчастный лозунг итальянских фаши­стов: «Верить, повиноваться, бороться». Некие шаблонные элементы можно было бы обнаружить в ранних олимпий­ских ритуалах, что в первую очередь касалось открытия и закрытия Олимпиад, а также чествования (награждения) победителей игр.