НОРДИЧЕСКИЕ ОЛИМПИЙЦЫ читать Глава 1ВЗГЛЯД НА СПОРТ ИЗ РЕЙХСКАНЦЕЛЯРИИ 7

Однако Гитлер не всегда предпочитал экономить. Дабы понять, что указанные выше незначительные суммы по­жертвований были не просто «вынужденной экономией», можно изучить дела позднего периода. В архивах сохра­нились документы, которые относятся к «сенсационному» случаю, произошедшему в 1938 году. Указанное происше­ствие не только позволит провести сравнение, но и выявить некоторые тенденции, относившиеся к финансированию немецкого спорта в годы национал-социалистической дик­татуры. 6 августа 1938 года адъютант Гитлера передал Ламмерсу как начальнику имперской канцелярии следующее сообщение: «Фюрер предписал, чтобы мюнхенский бан­кирский дом «Мерки Финк» выделил 100 тысяч рейхсма­рок попечительскому совету клуба “Коричневые ленты”». Позже Ламмерс в письме, адресованном президенту клуба Веберу, специально подчеркивал, что Видеман в телефон­ном разговоре лаконично добавил: «Сумма в 100 тысяч рейхсмарок была установлена лично фюрером. Последую­щей весной она должна быть вновь перечислена в том же самом объеме». Как видим, Ламмерс в рейхсканцелярии получал распоряжения непосредственно из Оберзальберга. И эти приказы моментально выполнялись. Из документов следовало, что Гитлер на те же самые цели выделил толь­ко в 1939 году 250 тысяч рейхсмарок. В то же самое время имперская канцелярия ссылалась на недостаток денежных средств, когда речь заходила о финансировании «Ночи ама­зонок» — празднества, которое проводилось в парке замка Нимфенбург.

Данная ситуация примечательна двумя моментами. Во- первых, она заставляет задуматься о компетенции и сте­пени влияния адъютантов фюрера, так как формально они не входили в число весомых персон Третьего рейха. Гит­лер, вопреки всем налаженным связям, нередко прибегал к подобному способу передачи своихприказов. В услови­ях того, что Ламмерсу приходилось работать в обстановке конкурирующих между собой трех канцелярий (имперской, партийной и рейхспрезидента), то он был вынужден зару­чаться поддержкой адъютантов Гитлера. Во-вторых, кажет­ся удивительным, что Гитлер, никогда не интересовавшийся проблемами клубного спорта, вдруг решил выделить столь крупную сумму на скачки, которые проводились клубом «Коричневые ленты». Едва ли фюрера вообще когда-то ви­дели на скачках или на ипподроме.

Однако было бы ошибкой полагать, что скачкам в Гер­мании не уделялось никакого внимания. Подобного рода мероприятия, организованные по высшему классу, всегда притягивали к себе множество зрителей. В Мюнхене, ко­торый считался «столицей национал-социалистического движения», скачки рассматривались едва ли не в качестве партийно-политической задачи. Об этом хотя бы свидетель­ствует один пример. В августе 1940 года имперский министр сельского хозяйства Рихард Вальтер Дарре возмущенно сообщал в имперскую канцелярию, что гауляйтер Рихард Вагнер распорядился передать во временное распоряжение клуба «Коричневые ленты» двух чистокровных жеребцов: Черное Золото и Октавиана. Проблема заключалась в том, что владельцами жеребцов были братья Оппенхаймы, ко­торые в соответствии с нюрнбергскими законами не могли считаться «арийцами». Поскольку коричневый цвет считал­ся партийным, то Дарре был возмущен, что в клубе, кото­рый ассоциировался в первую очередь с НСДАП, имелись жеребцы неарийских хозяев. Однако в событиях 1938 года нас должно интересовать совершенно иное, а именно фи­гура президента клуба «Коричневые ленты» Христиана Ве­бера. Уже после окончания Второй мировой войны в своих воспоминаниях «придворный архитектор» Гитлера Альберт Шпеер вспоминал, что к фюреру было позволено обращать­ся на «ты» только четырем людям. Все четверо были из чис­ла «старой гвардии движения». К их числу принадлежал и бывший вышибала Христиан Вебер. Ему удалось сделать карьеру в СС, но, несмотря на это, он продолжал содержать заведение, пользовавшееся «сомнительной репутацией». О том, насколько Гитлер дорожил Вебером, показывает сле­дующий пример. Во время «ночи длинных ножей» в Мюн­хене были казнены все, кто пытался обличать Вебера и кри­тиковать его в связи с тем, что тот владел сомнительным заведением. Среди казненных был священник Штемпле, которого многие считали первым редактором гитлеровской «Майн кампф». Сам же Вебер после 1934 года не проявлял никакойполитической активности. Но это отнюдь не значи­ло, что Гитлер утратил к нему доверие. Например, именноВеберу было поручено нести символическую охрану во вре­мя встреч «ветерановдвижения», происходившихвмюн­хенской пивной «Бюргербройкеллер». Кроме этого именно Вебер был организатором всех крупных скачек в Мюнхе­не. В итоге нет ничего удивительного в том, что Гитлер в 1938 году внезапно распорядился передать конному клубу «Коричневые ленты» очень крупную сумму денег. Для по­добного рода решений не требовалось логичного обоснова­ния. Такие акты были «волевым решением фюрера», кото­рые нельзя было ниобсуждать, ни оспаривать.